«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

Л.И. Тихомиров также утверждал о негативном отношении населения к Елизавете Федоровне. «Изумительная история произошла (как кажется, несомненно) у великой княгини Елизаветы Федоровны. К ней, недавно столь популярной, явилась на Ордынку толпа женщин с криками и угрозами – крича, что у ней в Общине лечат раненых немцев. Великая княгиня (уверяют) вышла к толпе, приказала отворить все двери и сказала: „Идите и смотрите, кого мы лечим!“. Те пошли и понятно не нашли немцев. Но поразительно само подозрение и такое падение доверия. Какими нетактичностями могла она разрушить свою нравственную связь с русским народом? Ее стали вообще бранить и подозревать»[550].

К середине дня антинемецкие погромы начали принимать антидинастический характер. Многотысячная толпа, собравшаяся на Красной площади, бросала обвинения в адрес императрицы-немки и требовала отречения Государя и передачи престола великому князю Николаю Николаевичу. В течение дня погромщики разгромили восемь магазинов и семь контор, причем среди пострадавших были не только немцы – жертвами самосуда становились и русские, и французы, и даже колумбийский консул П.Т. Вортман. Власть же оказалась совершенно беспомощной. Вместо того, чтобы сразу же энергично пресечь бесчинства, московский градоначальник А.А. Адрианов, который, по словам генерала В.Ф. Джунсковского, «как градоначальник был слаб и нерешителен… совершенно не сумел себя поставить в самостоятельное положение и, трепеща перед Юсуповым, сын которого был женат на племяннице государя, стал в положение „как прикажете“», поначалу заявил, что манифестации «носят мирный характер» и разгонять толпу, поющую национальный гимн, он не станет. Назначенный на должность главноначальствующего лишь 17 мая 1915 г. князь Ф.Ф. Юсупов также растерялся, сказался больным и не покидал свой дом. Это попустительство погромам со стороны московских властей привело к тому, что в народе, по словам депутата Московской думы Н.И. Астрова, пошла молва, что «на четыре дня разрешено предаться грабежу». «Этого мало, – говорил депутат на экстренном заседании Думы, – говорят также, что в Москве будет Варфоломеевская ночь»… Правда евреев погромщики не трогали (единственной жертвой среди евреев стал в эти дни барон Гинзбург, дачу которого погромщики разгромили, не поверив, что еврей может быть бароном)[551].

Во втором часу дня толпа, окружавшая электрическую станцию, выразила намерение идти к главноначальствующему князю Ф.Ф. Юсупову в центр города. Она перешла через Москворецкий мост и, вступив в пределы городского участка, стала заполнять Красную площадь, куда почти одновременно вышли и другие многочисленные манифестации из Хамовнического района и Пресненской части. Проникнув в Городской участок, манифестанты немедленно приступили к разгрому магазинов. По удостоверению пристава Добровольского, «В какие-нибудь полчаса вся территория участка наполнилась народом, стекавшимся со всех концов Москвы, и начался сплошной разгром немецких торговых предприятий»[552]. Первым пострадал магазин торгового дома «Ширмер и Кº» на Москворецкой улице. Добровольский первый пытался оградить центральный район, сплошь занятый торговыми помещениями и складами товаров (Торговые ряды, Варварку, Ильинку), но «против скопища, достигшего численности в несколько десятков тысяч людей, ничего сделать не мог». В Верхних торговых рядах сразу же были разгромлены магазины «Эйнем», «Циндель», магазины А.О. Жирардовских мануфактур «Гилле» и «Дитрих». В то же время, расправившись с немецкими магазинами в Китай-городе, большая толпа с флагами и царскими портретами двинулась через Никольскую улицу и Лубянскую площадь на Мясницкую улицу, а частью на Петровку и Кузнецкий мост. К ночи движение охватило всю территорию города за исключением лишь окраинных районов Первого Пресненского и Первого Рогожского участков.

На Мясницкой, у Фуркасовского переулка, манифестанты сбивали вывеску с магазина «Э. Вейде и Э. Шульц» и так плотно заполнили улицу, что транспортное движение было остановлено. Проезжавший по улице градоначальник, выйдя из автомобиля, стал уговаривать манифестантов не производить погромов, а идти к главноначальствующему, доказывал, что фирма «Э. Вейде и Э. Шульц» русская. Толпа повиновалась и двинулась вверх по Мясницкой. При этом градоначальник, сопровождаемый одним или двумя полицейскими чиновниками, сам стал во главе толпы с обнаженной головой и лично повел ее к Юсупову. Градоначальник своим присутствием хотел предупредить дальнейшие беспорядки. Однако манифестанты остановились у скобяного магазина Роберта Кенца на углу Милютинского переулка. Несмотря на предъявление им документов в доказательство русского подданства владельцев, толпа потребовала снять вывеску, а затем в окна полетели камни и начался разгром магазина. Градоначальник снова стал убеждать манифестантов не позорить русский флаг, уверял, что фирма Кенца действительно русская, и лично отталкивал погромщиков. Пытались вмешаться и находившиеся здесь шесть городовых с помощником пристава А.А. Павловичем. Но справиться с толпой в несколько тысяч человек такими усилиями было невозможно: погромщики держали себя уверенно и крайне дерзко, грубо отстраняли с пути градоначальника и чинов полиции.

На место беспорядков были вызваны конные городовые. Сам же А.А. Адрианов продолжал уговаривать толпу идти к князю Ф.Ф. Юсупову. Немного спустя погром начал затихать, и толпа двинулась было вперед, однако у кондитерского магазина «Эйнем» (Мясницкая улица, 27) произошла новая остановка и магазин стали громить. Градоначальник и здесь пытался убеждениями остановить бесчинства, несмотря на то, что на него уже перестали обращать внимание. К тому времени в его распоряжение прибыли до 40 пеших городовых и конный наряд жандармов. Когда толпа стала поджигать магазин, А.А. Адрианов приказал оружия не вынимать, но оттеснить толпу лошадьми. Однако исполнить приказание градоначальника не удалось: в толпе раздались крики «Бей полицию», «Бей градоначальника», в жандармов полетели камни, и наряд был поставлен в необходимость отступить.

Такая же неудача постигла и наряд пеших городовых, который по приказу генерала А.А. Адрианова пытался преградить Мясницкую улицу, чтобы направить манифестацию к князю Ф.Ф. Юсупову переулками, где не было магазинов. А.А. Адрианов пытался провести толпу дальше по Мясницкой, но когда начался разгром писчебумажного магазина Гагена, сел в автомобиль и уехал к главноначальствующему. Прием Ф.Ф. Юсуповым депутации рабочих все же состоялся. Рабочие подали ему оболочку артиллерийского снаряда, найденного ими при разгроме склада сельскохозяйственных машин Липгарта на Мясницкой улице, и высказали подозрение, что на складе изготовлялись снаряды для неприятеля. Ф.Ф. Юсупов успокаивал депутацию и обещал во всем разобраться. Как выяснилось после расследования, в начале войны на указанном заводе был налажен выпуск снарядов для военного ведомства, приостановленный вскоре из-за низкого качества продукции, а найденные снаряды представляли собой лишь товарные образцы.

К толпам, состоявшим вначале главным образом из пришедшего с фабрик рабочего люда, присоединились всевозможные местные элементы. Появилось много женщин и подростков. Как сообщал в докладной записке М.В. Челноков, «Громилы рассыпались